Неделя о блудном сыне

Третья подготовительная неделя к Великому Посту – неделя о блудном сыне.

Неделя о Закхее говорит нам об ожидании встречи с чудом, неописуемой красотой, с живым Богом, явленном в человеке, то есть, со Христом.

Неделя о мытаре и фарисее рассказывает о правильной настройке нашего душевно-духовного инструмента, «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

Неделя о блудном сыне открывает нам самое сокровенное, любовь Бога Отца.

«Бог есть любовь», — говорит апостол Иоанн Богослов.

Какая же она, Любовь?

Будем внимательны. Постараемся вникнуть в слова и образы притчи.

Сначала перенесемся мысленно на 2000 лет назад в Палестину.

Иисус, приглашенный одним из начальников фарисейских в дом пообедать, в очередной раз исцеляет человека в субботу.

Фарисеи и законники, бывшие рядом, сказано «молчали».

Понятно, их молчание выражало скрытый бунт. Однако гостеприимство есть гостеприимство, они молчали. Тогда Иисус рассказывает им несколько историй, пытаясь достучаться до них.

Наконец, он уходит, идет дальше, за ним следует множество народа.

Через какое-то время его приглашают к себе мытари. Он заходит к ним.

Здесь уже предел молчаливого терпения фарисеев заканчивается.

«Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними» (Лука 15:2).

Господь по-прежнему окружен как законниками, так и грешниками.

И он говорит и тем и другим, и, как говорится, кто имеет уши, да слышит.

Иисус рассказывает три притчи о любви Бога Отца.

Господь стучится в человеческое сердце.

«Вот, стою у двери и стучу…» (Откр. 3:20).

Первая о заблудившейся овце, вторая о потерянной драхме и, наконец, о блудном сыне.

Русское слово «блудный» не совсем точный перевод греческого слова asotos/ασωτος. Более точное значение «расточительный», prodigal в английском варианте.

Однако именно русский перевод позволяет глубже пережить драматизм этой притчи. Можно сказать, это один из тех редких случаев, когда перевод оказывается лучше оригинала.

Самого слова «блудный», впрочем, в притчи нет. Есть только указание на него. «Расточил имение свое, живя распутно/ασωτος» (Лука 15:13). Распутно, то есть расточительно.

Давайте переведем притчу на современный язык.

У одного богатого человека… К примеру, директора завода… было два сына. Отец заботится о детях. Дает им хорошее образование.

Один сын, старший, пошел по следам отца. Ему нравится производство, производственные отношения, командировки, бизнес, одним словом.

А младший сын другой. Ему это не интересно. Он мечтатель. Ему чего-то хочется, но он сам не знает чего. Наверное, ему хочется посмотреть мир, увидеть разные страны, почувствовать вкус жизни, о котором так много говорят в рекламах.

Возможно, он даже загрустил. И, может даже, отец спрашивал его о причине сплина. И когда они поговорили, сын мог и сказать отцу в сердцах: вот если бы ты дал мне мою часть имения… Отец любит сына, он хочет ему помочь.

И хотя понимает неразумность его решения, asotos очень близко к asophos, что значит неразумно, тем не менее, соглашается дать сыну деньги.

Сын уезжает. Отец скорбит о нем. То есть, отец продолжает любить сына.

Сын едет путешествовать…

Египет, Сейшельские острова и Гавайи, Европа и Великая Китайская стена, Аргентина и Бразилия, США, Япония, Австралия и Коралловый Риф…

И как это всегда бывает, совершенно внезапно, деньги кончились.

И пошел работать за мизерную плату к какому-то аборигену. И стал голодать. И был рад насытиться тем, что ели свиньи, и того ему не давали.

И, наконец, пришел в себя. Как мы можем видеть, голод отрезвляет.

В оригинальном тексте так и стоит: «пришедший в себя». То есть, до этого момента он шел от себя. Этот момент по-гречески называется «метанойя/μετανοια», изменение образа мыслей или переворот в сознании, что на русский язык мы переводим как «покаяние».

«Пойду к отцу моему» (Лк. 15:18).

И пошел. Где пешком, где автостопом. Где подработает на хлеб, где так покормят. От одежды одни лохмотья. Но сердце, сердце горит, есть цель, есть смысл движения, домой, к отцу!

Отец, к примеру, за чаем, грустно смотрит в окошко. Вспоминает своего непутевого сына, о котором сердце непрестанно болит. И вдруг видит идущего по дороге в сторону их дома какого-то нищего бродягу.

Сострадательное сердце сочувствует всякой твари, а тем более, человеку, страннику. Может и сын мой где-то ходит подобным образом, думает он.

Пристально вглядывается в идущего человека. И вдруг начинает узнавать что-то до боли знакомое. Не может быть! Неужели? Да точно! Он!

Отец выбегает на дорогу. Бежит ему навстречу.

«Пал ему на шею и целовал его» (Лк.15:20).

Сын пытается объясниться, но отец прерывает его. Ему и так все понятно. Радость переполняет его сердце.

Его сын «был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15:32).

Теперь отцу и умирать не страшно, сын его дома, сердце его едино с сердцем отца.

Любовь – это соединение сердец.

Старшему сыну останется завод и производство, доходы с оборота, а младший сын похитил сердце отца.

Любит ли отец старшего сына? Любит. «Все мое твое», — говорит он ему (Лк.15:31).

Но младшего сына любит особенно, он его особая радость.

Когда Господь окончил притчу, думается, грешники радовались, ибо ассоциировали себя с блудным сыном, а фарисеи и законники были печальны, ибо видели себя в образе сына старшего.

В храме Соломона было святое и святая святых, в нашем храме есть помещение храма и алтарь, и у Бога есть те, кто живут рядом с Ним, и те, кто живут в Его сердце.

Эта причта приоткрывает завесу сокровенного и показывает нам внутреннее устроение тех, которые живут в сердце Бога.